|
"ЗООЗАЩИТНИКИ" С ТОПОРАМИ
Ольга Арнольд
Некоторые, оказывается, так любят животных, что готовы их убить. Активисты движений за освобождение животных громят зоопарки и научные лаборатории, выпуская зверей "на волю" - на самом деле, на верную гибель; подпольный Фронт освобождения животных внесен ФБР в список террористических международных организаций. А казалось бы, любой думающий - или хотя бы читавший Джеральда Даррелла - человек должен бы заподозрить, что понятие свободы и прочие духовные ценности могут не совпадать у "друга животных" и у тропической лягушки, которую он выпускает в подмосковный пруд.
Все живое надо любить. Это положение, кажется, давно стало общим местом, и те, кто не любит зверей, обычно стесняются высказывать свои мысли вслух: сейчас это уже звучит неприлично и, как сейчас стало модно выражаться, не политкорректно. Признаться в том, что ты не любишь гомосексуалистов, еще можно, а вот братьев наших меньших - ни в коем случае. При этом обычно забывается, что любить или не любить кого-либо - это личное дело каждого трудящегося, да и не трудящегося тоже.
Можно любить, например, жену, а можно и не любить, но, в любом случае, поколачивать ее не стоит - могут завести уголовное дело, даже если муж бьет ее от большой любви. Тем более не стоит крушить дом той семьи, в которой идут в ход кулаки - освобожденная женщина, оставшаяся не только без мужа, но и без дома, вряд ли будет благодарна своим освободителям. Но почему-то до сих пор у нас господствует мнение, что "добро должно быть с кулаками". С кулаками в самом буквальном смысле. А иногда и с более опасным оружием.
Я вполне могу понять людей, которые не любят животных - ну не нравятся они им, и все. Они не держат у себя дома собак и кошек и не ходят в зоопарки, и это их право. Но если их ненависть к животным достигает маниакальной степени и доходит до того, что они рассыпают под окнами отравленную приманку и мясо с иголками, обществу следует вмешаться - в конце концов, в стране вот-вот примут закон о правах животных, а за жестокое отношение к животным несколько садистов уже были осуждены не просто общественным, а самым настоящим судом. (Комментарий ред. сайта: Большая наивность считать, что бездомных животных уничтожают одни только садисты и маньяки. Префектуры Москвы завалены заявлениями от людей, требующих безвозвратного отлова собак. Что им делать, если заявки не выполняются, и присутствие собак во дворах и на улицах навязывается насильно. Ведь людям не просто не нравятся бездомные животные, а эти животные являются обьективной причиной неудобств. Начиная от заболеваний детей после игры в песочнице, в которой спят собаки, и кончая опасностью для жизни. Кроме того, нам известны случаи когда люди подсыпали железные опилки в еду бездомным собакам, рвущим во дворе кошек; когда двое подростков пытались зарезать бездомную собаку, которая разорвала их домашнего кота; когда хозяин загрызанной стаей собак болонки вышел с охотничьем ружьём и стал отстреливать эту стаю в парке. Во всех этих случаях люди действовали из любви (к детям, к бездомным кошкам, к своим животным), от безысходности (так как законными гуманными способами бездомных собак сегодня в Москве с улиц убрать невозможно!) и защищая свои права. Но только в России "зоозащитники" упорно продолжают "защищать" по сути сугубо домашних животных тем, что навязывают их присутствие на улицах. Здесь прослеживается аналогия с освобождением зверей со звероферм и из лабораторий, в результате чего "освобождённые" животные также неизбежно погибают. Об этом пишет далее автор статьи.)
Трудно поверить, что много зверей гибнет не только из-за подобного рода маньяков, но и по вине людей, которые называют себя защитниками животных, так называемых "освободителей" - на первый взгляд, их полной противоположности. Но только на первый.
В последней четверти прошлого века человечество наконец осознало все опасности, которые несет с собой техногенная цивилизация, и постепенно повернулось лицом к экологическим проблемам. Набирало силу зеленое движение, и, как повсюду, не обошлось без перегибов, у него тут же образовалось радикальное крыло. Постаревшая Бриджит Бардо, в молодости щеголявшая в накидке из шкуры ягуара, теперь агитирует за права животных и воюет с теми, кто продает и носит натуральные меха, правда, довольно мирно (к суду, насколько я знаю, она привлекалась не за эту борьбу, а за расистские высказывания). Как тут не вспомнить Конрада Лоренца, который писал о том, что любовь животным и одновременно ненависть к людям - это страшное сочетание!
Впрочем, пока борцы за права животных вступают в схватку с меховщиками, это бывает забавно и мало кому приносит вред, не считая вреда материального. Ну, продефилируют раскрашенные под леопарда голые дамочки, тряся обвисшими телесами, пока не отведут их в участок - прохожим развлечение. У нас "зоозащитницы" тоже попробовали в таком виде прогуляться, но без особого успеха: застеснялись, к тому же на них почти никто и внимания не обратил, они ведь не кусались, как это делает художник Олег Кулик, изображая в голом естестве собаку.
Приехала как-то раз летом 2003 в Москву некая краса и слава "освободительного" движения, прославившаяся многочисленными задержаниями за свою правозащитную деятельность. Под руководством этой красотки, которая на поверку оказалась не совсем красоткой, дамы, закутавшиеся в норковые шубки, залезли в маленькие клетки, чтобы наглядно показать, как мучаются от июльской жары зверьки на пушных фермах. И опять никакого впечатления на прохожих!
Но это все хиханьки-хаханьки - подумаешь, распишут "зеленые" радикалы витрину неугодного магазина, торгующего мехами или мясом, попытаются сорвать показ модной коллекции. Кстати, не так давно они опозорились: когда в Париже голые протестантки ворвались на подиум во время демонстрации коллекции Жан-Поля Готье, охрана их схватила и, завернув в шубы, с торжеством выдворила из зала под дружное улюлюканье публики.
Однако уже с конца восьмидесятых годов начали приходить тревожные звоночки. Однажды озверевшие "зеленые" пробрались в Париже в институт, который занимается исследованиями мозга, и выпустили на улицы прооперированных обезьян с электродами на голове, понимая прекрасно, что их ждет смерть.
А потом случились крупные неприятности в Израиле, уже с нашими дельфинами. Там был частный дельфинарий, в котором выступали по контракту наши дельфины и наши тренеры (я считаю, что наши дельфинеры - одни из лучших в мире). Дельфины там чувствовали себя прекрасно, на местной вкусной и питательной рыбке. Но вдруг они начали умирать, вроде бы на пустом месте. При вскрытии обнаружилось, что их желудки забиты свинцовой дробью; множество ядовитых крупинок обнаружилось и на дне бассейна. Кто бросил туда ядовитый свинец? Конкуренты? Но тогда других дельфинариев в Израиле не было. По всей видимости, это были зеленые экстремисты, которые считают, что держать животных в неволе - страшный грех, а потому освобождают их и от жизни "за решеткой", и вообще от жизни. На самом деле, при хороших условиях содержания в зоопарках и прочих учреждениях такого рода животные обычно живут дольше, чем в природе: всегда есть еда, нет естественных врагов, при хорошем уходе выживают слабые и больные.
Дельфинарий на Святой земле закрыли, тренеры вернулись на родину, и о зеленых радикалах на время позабыли. В России особых безобразий они не устраивали, хотя вовсю развернулись на западе. Так, например, в августе 2001 в Голландии на границе с Бельгией они напали на пушную ферму и выпустили на волю 16800 норок. Перепуганные и голодные зверьки разбежались по окрестностям, разбойничали во дворах и домах, ловили кур и попугаев, около 200 из них погибли под колесами автомобилей. Фермеры поймали примерно 15000 норок, что стало с остальными - неизвестно. Возможно, кое-кто из них и выжил, но остальных наверняка ждала печальная участь: выросшие в вольерах, они совершенно не приспособлены к жизни в естественной среде.
Совсем недавно экстремисты от зеленого движения напомнили о себе и у нас. В Москве начал свою разрушительную деятельность Фронт освобождения животных - международная подпольная организация, которая в 2001 году внесена ФБР в список объединений террористического толка. Одна из первых их громких акций состоялась в Московском зоопарке прошлой весной. Они вскрыли вольеры с куньими и выгнали из них их обитателей; несчастные зверьки, потерявшие свою территорию, в панике метались, двое куниц погибли от острого стресса, остальных изловили, причем несколько зверьков было поймано уже за границами зоопарка. Очень гуманно - выпускать диких зверей посреди города, там, где они просто не в состоянии выжить.
- Лучше бы они выпустили на волю не безобидных горностаев, а львов и тигров, - прокомментировала их действия ветеринар, которая мне про это рассказывала. - Может, это бы их чему-нибудь научило.
Потом "освободители" ополчились на научных сотрудников, биологов, которые якобы занимаются вивисекцией. Я не буду сейчас говорить о том, что без подопытных животных не могут существовать ни фундаментальная наука, ни прикладная, без них мы ничего не знали бы ни о строении и функциях организма, в том числе и человеческого, ни о законах работы мозга, остались бы без лекарств - и еще много, много можно чего по этому поводу сказать; эти работы необходимы для человечества не меньше (а на мой взгляд, и больше), чем, например, создание новых компьютеров или автомобилей. На биологические факультеты просто по определению не идут те, кто не любит животных; кстати, первым, кто еще в советское время, в самом начале семидесятых годов прошлого века, начал дискуссию о допустимом и недопустимом с точки зрения человечности отношении к лабораторным животным, был поэт Дмитрий Сухарев (псевдоним доктора биологических наук Дмитрия Антоновича Сахарова).
Конечно, трудно ручаться за всех ученых и за все институты, но в громадном большинстве своем биологи, проводя исследования, стараются как можно бережнее относиться к их объектам. Однако представление о физиологе как о вивисекторе-садисте еще кое-где в необразованных умах сохранилось, хотя относится оно даже не к прошлому, а к позапрошлому веку.
Но "освободителям" некогда учиться и размышлять, для них главное - действие. В холодном апреле они разбили бассейн с лягушками в виварии Института нормальной физиологии имени академика Анохина и "спасли" находившихся там амфибий - выпустили их в подмосковное болото, то есть фактически обрекли на гибель: в природе в это время они еще спят. А как трогательно они это все описали! "Одна из квакшей смотрела, не мигая, на правозащитника, потом радостно квакнула и прыгнула в болото. Наверное, пожелала счастья !". В данном случае хулиганы от зоозащиты даже не знали, кого они спасают, потому что, как известно, квакши - создания южные, теплолюбивые и в наших местах не живут.
После этой "героической" акции взоры активистов фронта обратились на биофак МГУ. Во время майских праздников злоумышленники разгромили виварий на кафедре Высшей нервной деятельности, взломали дверь, клетки разбили топорами и украли 110 белых крыс и 5 кроликов; через две недели попытка взлома повторилась, но "освободителей" задержала железная дверь, которую срочно пришлось устанавливать ученым на скудные университетские средства, а потом подоспела и охрана. В июне нападение было совершено на виварий кафедры физиологии животных, откуда взломщики вынесли в мешке 94 крысы. Они просто сложили их в мешок и вынесли, наверняка все грызуны задохнулись. Так что кого именно взломщики выпускали на волю, чтобы те "почувствовали запах свободы и увидели лучи восходящего солнца", неясно.
Ученые уверены, что все украденные крысы погибли. Лабораторные животные - это животные с измененной генетикой; очевидно, "освободители" - люди совершенно невежественные, школьный курс биологии оказался им не по зубам и они не знают, что альбиносы в природе практически не выживают, потому что они в первую очередь становятся добычей хищников, к тому же при естественном освещении у них велик риск заболеть кожными и онкологическими заболеваниями. Если же, паче чаяния, они все-таки выживут, это может привести к еще более печальным последствиям: нарушится экологическое равновесие, и место тех зверьков, которые всегда жили в данной местности, займут искусственно выведенные монстры. К чему это может привести, сейчас я распространяться не буду - могу отослать читателя к "Роковым яйцам" Михаила Булгакова.
Мне жаль, что "освободители" ополчились именно на мою альма матер, и тем более на мою малую альма матер - кафедру Высшей нервной деятельности, которую я когда-то заканчивала. Еще более печально то, что они точно знали, где что находится и как туда попасть - значит, информацию им давал кто-то из своих: то ли озлобившийся сотрудник, то ли выгнанный за неуспеваемость студент. Однако верхом цинизма показалось мне последнее по времени нападение на родную кафедру. 11 июня неизвестные проникли через крышу отдельно стоящего здания вивария на балкон, где содержатся врановые (то есть серые вороны и вОроны), принадлежащие лаборатории физиологии и генетики поведения. Это не просто вороны, а умные вороны, благодаря которым мы узнали, что их интеллект не уступает интеллекту собак, а может быть, и человекообразных обезьян.
Эксперименты, в которых они участвуют, не только безобидны и бескровны - это, скорее, настоящее общение птиц с человеком, в котором мы познаем механизмы работы высокоразвитого мозга; высшие животные не работают из-под палки, их поведение не исчерпывается примитивными рефлексами, они скорее сотрудничают с экспериментатором, когда им интересно. Они знают, что такое больше - меньше, умеют считать до шести, могут оперировать многими отвлеченными понятиями; правда, чтобы выяснить пределы их способностей, их надо долго и упорно обучать.
И вот на балкон ворвались то ли через крышу, то ли по водосточным трубам " зоозащитники " и порушили вольеры. Что же они увидели? Птицы вовсе не спешили улетать и не улетали, пока их не выгнали силком. "Освободители" дали этому факту следующее объяснение:
"Неспособность птиц в этот раз покинуть клетки говорит о том, какие ужасы им приходится переживать в руках ученых-убийц. Они были настолько шокированы и травмированы физически, что не смогли выбраться на свободу, а те, которые смогли, не были способны скрыться подальше от лагеря смерти."
На самом деле вороны не хотели покидать свою территорию, свое жилье, где им жилось легко и приятно (в самые тяжелые времена, наступившие после развала Советского Союза, ученые приносили им корм из дома, отнюдь не полной чаши). Вороны даже свили здесь гнездо. А насчет "травмированных физически" птиц даже и говорить нечего - люди каждый год подбирают изувеченных птиц и слетков, неудачно выпавших из гнезда, и отдают их в добрые руки. На воле они бы не выжили. Они и не выжили частично после "освобождения": все птицы, сохранившие способность к полету, вернулись в свою "тюрьму" (они же не такие идиотки, которыми их посчитали "освободители", явно умом не блещущие), но четыре нелетающие вороны, со сломанными или ампутированными крыльями, исчезли. Их несколько дней искали в университетских дворах, двоих, по счастью, нашли, а еще двух не успели: вероятно, их съели бродячие собаки.
Все птицы, побывав в руках "освободителей", пребывали в страшном шоке, два дня ничего не ели, шарахались даже от собственной тени, словом, превратились в невротиков.
Выпустить в природу лабораторных животных - это все равно, что бросить человеческих малышей без взрослых в дикой местности, обречь их на верную гибель. Обретение "свободы" диким зверем можно сравнить разве что с "чудесным" спасением потерпевшего кораблекрушение мореплавателя, выброшенного на остров, где живут дикари с чуждыми ему языком и культурой. Радость от ощущения твердой земли под ногами быстро оборачивается разочарованием и страхом за свою жизнь; если же его все-таки не съедят или не принесут в жертву языческим идолам, то все равно он навсегда останется чужаком, изгоем, который никогда не впишется в социальную структуру этого общества. То есть дикий зверек, долго живший в клетке и неожиданно оказавшийся на воле, становится своеобразным Маугли наоборот; свои сородичи его не принимают, да в его понимании они и не являются его соплеменниками. К этому добавляется еще сильный стресс, который испытывает животное при всякой перемене обстановке.
Животные быстро вырабатывают привычки и ритуалы, которые становятся существенным элементом их повседневного существования, они с трудом меняют уклад жизни; даже изменение обычного времени кормления может вызвать у них сильную негативную эмоциональную реакцию.
В отличие от людей, животные не осознают, что такое свобода, приписывание им нашего, человеческого стремления к воле - это чистейшей воды антропоцентризм. Для них важна своя территория, которой вполне может стать и клетка, если она подходит по размеру и по удобствам. В зоопарках звери и птицы, самостоятельно выбравшиеся из своих вольеров на свободу, пользуются ею весьма своеобразно: обычно они не отходят далеко от своих "застенков" (выражение "освободителей") и убежать не пытаются, разве что заходят в гости к соседям; для них это развлечение.
Не так давно из вольера в Московском зоопарке улетели пять венценосных журавлей, и что же - все они, полетав над городом вернулись, правда, один из них отсутствовал несколько дней - видно, не сразу смог найти дорогу домой. В книге "Под пологом пьяного леса" Джеральд Даррелл описывает ситуацию, когда из-за военного переворота в Парагвае звероловы вынуждены были отпустить большинство животных на волю, оставив только несколько наиболее ценных экземпляров и маленьких сирот, которые не выжили бы без родительской заботы. И что же? Звери и птицы сразу разбежались? Отнюдь нет. В течение многих дней они бродили по территории лагеря, пытаясь втиснуться в свои закрытые на этот раз уже от них клетки; попугаи даже проделали отверстие в сетке своей клетки и расселись на жердочках. Даже голод не мог заставить их уйти на волю, в пампасы… То есть в данном случае - в сельву.
Без зоопарков, в которых люди бережно сохраняют и разводят редких животных, многие из них просто бы исчезли с лица земли. Один из самых известных случаев - это выживание оленя Давида. В Китае, их исконном местообитании, этих оленей осталось очень мало, и они жили в парке при императорском дворце; при пожаре все они погибли, но, по счастью, небольшое их стадо содержалось в частном заповеднике в Англии, и оттуда они были снова завезены на родину.
Сейчас многие зоопарки участвуют в работе по сохранению диких животных, а Джеральд Даррелл создал свой зоопарк на острове Джерси специально с этой целью, как и свой Фонд охраны дикой природы. Для некоторых видов животных подобные зоопарки и хорошо охраняемые резервации - единственная надежда выжить, даже при всем желании вернуть зверей в природу. Естественные ареалы их сокращаются из-за деятельности человека, вырубки лесов и загрязнения окружающей среды.
Кроме того, во многих странах мира чересчур вольготно чувствуют себя браконьеры, а локальные войны тяжело отражаются не только на человеческом населении, но и на животных. Так, в центре Африки местность, где обитали горные гориллы, заполонили беженцы, и обезьян практически вытеснили из их родного дома. Вообще все человекообразные обезьяны на родине давно находятся в угрожаемом положении, и единственная надежда их сохранить - это создание больших их популяций в зоопарках и специальных центрах, то есть все равно за решеткой, пусть порой и невидимой.
А если бы "освободители" захотели выпустить на свободу большую панду из специальной резервации, где в огромных вольерах китайцы бережно выращивают этих забавных бамбуковых мишек и стремятся не только их сохранить, но и размножить, то за это они могли бы поплатиться и жизнью. За убийство панды злоумышленнику, по китайским законам, грозит смерть.
Возвращение диких животных в природу - очень большая и трудная задача. Особенно это касается тех зверей и птиц, которые выросли в неволе или очень долго жили рядом с человеком. Даже когда за это дело берутся по науке, изучив биологию и поведение тех, кого собираются возвращать, это не всегда получается.
Так, шведский зоолог Ян Линдблад пытался вернуть в естественную среду обитания орла-беркута по имени Педро, который много лет провел в заключении. Нельзя сказать, что он был ручным, но людей он не боялся и привык от них получать корм. Хотя Педро и научился охотиться самостоятельно, но это у него получилось плохо, и он пытался добывать пищу у человеческого жилища, например, ловить кошек. Однажды он напал на двух мальчиков на велосипеде, и эта его атака чуть не закончилась трагедией; хорошо еще, что старший, одиннадцатилетний, парнишка не растерялся и, несмотря на мощные когти и клюв, умудрился схватить орла. Подоспевшие взрослые связали птицу, и в конце концов ее отдали обратно Линдбладу. После этого было решено, что орел до конца жизни будет жить за решеткой, но увы, все равно его жизнь закончилась трагически. Во время киносъемок он улетел, и вскоре его застрелили. Наученный горьким опытом, Ян Линдблад не выпустил на свободу двух росомах-сирот, которым он заменил мать и которых он с младенческих лет готовил к жизни на воле - слишком опасно для диких зверей не бояться человека. Росомах он устроил в хороший шведский зоопарк (впрочем, все шведские зоопарки - хорошие).
Это большая проблема - воспитанные добрыми людьми, полуприрученные дикие звери теряют страх перед человеком, а потому, с одной стороны, легко становятся добычей охотников, а с другой - представляют реальную угрозу, врываясь в человеческое жилища и убивая домашних животных. Поэтому животных долго готовят к возвращению в природную дикость, применяя особые методы.
Например, профессор Валентин Пажетнов, выращивая в Центрально-лесном заповеднике медвежат-сирот, заботится о том, чтобы они не знали, что их приемные родители - люди. Сам он и его ассистенты ходят в балахонах с капюшонами, совершенно скрывающими очертания человеческой фигуры, зверей категорически запрещено ласкать и гладить, чтобы они не привыкали к человеческим рукам.
Грузинский ученый Ясон Бадридзе, более двух десятков лет изучавший волков и занимавшийся их реинтродукцией (то есть возвращением) в исконные места их обитания, подошел к этой проблеме по-другому. Воспитанные им волки четко различают "хороших" людей, к которым относится Бадридзе и его помощники, и всех остальных, приближаться к которым запрещено. Методом отрицательных условных рефлексов он выработал у зверей, готовившихся к возвращению в родные горы, запрет на приближение к человеку и на охоту на домашний скот; выпущенные им на свободу волки и их потомки ни разу не побеспокоили пастухов и не попали в под выстрел охотников (эти запреты воспитанные человеком звери передали детям и внукам, обучая их волчьему уму-разуму).
Исследуя биологию и поведение волков в вольерах (опять-таки за решеткой!), Бадридзе открыл множество на первый ряд незначительных факторов, которые могут повлиять на успех возвращения зверей в природу. Так, например, если выросший в неволе молодой волк не делает запасы пищи, то в дикости он поставит под угрозу выживание семьи - когда волки выращивают потомство, каждый кусок мяса на счету.
В природе волки долго и упорно учат своих детенышей премудростям охоты и социальной жизни, поэтому величайший грех совершают люди, которые выпускают на волю воспитанных в доме, как собак, волков. Мне рассказывали об одном таком случае: после смерти мужа вдова, поддавшись на уговоры друзей, утверждавших, "что дикий зверь должен жить на воле", выгнала из дома ручного волка. Бедный зверь, который ощущал себя если не собакой, то кем-то к ней близким, бродил, как бездомный пес, в окрестностях дачного поселка, голодный, отощавший и потерянный. Его история, в отличие от тысяч других, закончилась хорошо: ручного волка приютил хорошо его знавший сторож; с тех пор волк живет с новым хозяином и, наверное, счастлив.
Даже подготовленные животные не всегда успешно привыкают к жизни на свободе. В свое время был популярен сериал "Освободите Вилли", рассказывающий об отношениях мальчика и косатки; он заканчивался тем, что, наперекор злым людям, Вилли обретал свободу. Главную роль в фильме играл кит Кейко, десятиметровый гигант. После выхода фильма защитники животных потребовали, чтобы актер, как и его герой, был выпущен в просторы океана, и несколько лет добровольцы готовили его к жизни на свободе. Однако через шесть недель после того, как его выпустили из его вольера в Ирландии, Кейко объявился у берегов Норвегии в фиорде Скаалвик, где с огромным удовольствием стал общаться с людьми; он плавал рядом с ними, позволял гладить себя и даже взбираться к себе на спину. Кейко научили выживать в океане и добывать себе пищу, но не смогли дать ему семью, а ведь косатки - социальные животные, и у них очень крепки семейные связи. Семьей Кейко давным-давно стали люди, вот он к ним и вернулся.
Вообще фильмы о животных, столь популярные в последнее время, часто снимаются непрофессионально - с биологической точки зрения; очевидно, их создатели экономят деньги на ученых-консультантах. Например, недавно по телевидению шла итальянская комедия "Шоковая терапия". Сюжет ее вкратце таков: защитники животных - работники заповедника похищают актрису, рекламирующую меха, а в качестве выкупа за нее требуют закрытия меховой фабрики. В плену актриса перековывается и становится ярой активисткой квази-зеленого движения, фабрику закрывают (правда, не в ответ на требования похитителей, а из-за коррумпированности руководства), а всех пушных зверей, независимо от их вида и образа жизни, выпускают в заповедник, где они, конечно, нарушат природное равновесие.
Но самый ужасный ляп авторы допустили в конце: крошечного котенка леопарда, по виду двухмесячного, "освободители" привозят в Африку и выпускают в саванну. Вот уж поистине садисты! Не так давно я видела документальный фильм об осиротевшей юной самочке леопарда по имени Джему, которую с самого раннего возраста воспитывала живущая в Африке супружеская пара. Когда Джему подросла настолько, что по размерам ее уже можно было принять за взрослого леопарда, они все еще ее опекали, как это делала бы родная мать: учили выбирать добычу, спасали от гнавшегося за ней разъяренного жеребца-зебры, утешали после неудач на охоте, не давали в обиду сородичам…
Возвращение животных в родную среду - это еще и огромная работа, требующая напряжения всех сил, самоотдачи и немалых материальных затрат. Намного проще выломать решетки и бросить живые создания на верную гибель под предлогом их спасения! Разрушать - не строить.
Это не значит, что не надо бороться за сохранение животных и за то, чтобы всем на этой земле жилось хорошо. Надо, конечно. За что - понятно, только вот какими методами и против кого? Есть международные организации, которые занимаются изучением исчезающих видов и помогают сохранять их популяции в специально создаваемых заповедниках, есть фонды, выделяющие на это средства. Есть личности, внесшие огромный вклад в дело сохранения живой природы. Это прежде всего ученые-биологи, которые бескорыстно трудятся на благо своих любимых объектов.
Здесь можно назвать очень много имен, которые на слуху у всех, кто действительно любит животных. Это просветители, те, кто рассказывает нам о животных с экрана, такие, как зоологи Дэвид Аттенборо и Николай Дроздов. Это исследователи, которые параллельно со своей научной работой занимаются охраной природы. Если долго и упорно изучать какое-нибудь животное, то волей-неволей проникаешься к нему любовью, и недаром знаменитая Джейн Гудолл, прославившаяся исследованием шимпанзе в естественных условиях, и Роджер Футс, ученый, учивший человекообразных обезьян говорить на языке жестов в далекой от их родных мест Америке, возглавили всемирную компанию по спасению высших приматов.
Наш отечественный ученый Никита Овсянников, много сезонов проведший в высоких широтах рядом с белыми медведями, мало того, что проникся к ним глубочайшим уважением, но и по мере своих сил делает все, чтобы их популяция сохранялась и развивалась. Он разработал рекомендации, как вести себя при встрече с этим зверем, чтобы обе стороны остались целы, и надеется, что полярники больше не будут стрелять в них ради "самозащиты", потому что конфликты человека и белого медведя возникают в основном по вине человека, который неправильно ведет себя при встрече с ним. И назвать еще можно многих и многих…
Люди, посвятившие себя изучению животных и их защите, обычно действуют совершенно бескорыстно и порой ради своей цели рискуют жизнью (своей, а не чужой). Разбился насмерть старший сын директора Гамбургского зоопарка известнейшего ученого Бернгарда Гржимека Михаэль - его самолет потерпел катастрофу, когда он проводил учет животных на равнинах Африки.
Чудом остался в живых Йэн Дуглас-Гамильтон, благодаря которому мы столько нового узнали о слонах - в заповеднике Цаво его буквально затоптал носорог на глазах у приехавшей его навестить из Англии матери. Сейчас, в свои пожилые годы, он вместе с дочерью активно занимается спасением слонов и других крупных животных Африки.
Браконьеры убили исследовательницу диких горилл Диану Фоссе, от их рук погибли Джой Адамсон и Джордж Адамсон. Это все известные имена, а сколько погибло егерей и охранников заповедников, о которых горевали только их близкие! В том числе и у нас. Но одного человека я хочу все-таки назвать - это Лев Георгиевич Капланов, директор Лазовского заповедника на Дальнем Востоке, который в 1943 году был убит браконьерами; теперь заповедник носит его имя.
У "освободителей" - активистов Фронта освобождения животных и близкого к нему Фронта освобождения земли тоже есть свои мученики и герои; они сидят по тюрьмам в разных странах мира и продолжают за решеткой бороться за права животных - так, как они это понимают. Их фамилии я не буду называть принципиально - по принципу "Забыть Геростата!" Тем более, что, как и у древнего злодея, поджоги - их любимое занятие, и чем больше шума поднимается вокруг их деяний, тем им больше нравится. Они поджигают все, что, как им кажется, вредит природе: автомобили (особенное пристрастие они питают к джипам-внедорожникам, которые, по их мнению, сильнее вредят природе), бойни, университетские лаборатории, меховые фермы и продуктовые склады. В США однажды они сожгли лыжный курорт, потому что "из-за него сократился ареал обитания рысей". И хотя девизом Фронта является непричинение физического вреда ничему и никому живому, будь то животное, человек или иная форма жизни (наверное, инопланетянин), на деле почему-то получается по-другому.
Один из героев Фронта освобождения земли, отбывающий несколько многолетних сроков за взрывы опор электропередач у атомных электростанций, подозревается в убийстве тюремного охранника. Некая дама сидит в тюрьме за убийство якобы в "целях самозащиты", но суд не поверил, что убитый, ее верный поклонник, представлял для нее угрозу и приговорил убийцу к пожизненному заключнию. Теперь защитница прав животных занимается спасением дождевых червей - с разрешения администрации она в тюремном дворе после каждого ливня собирает червей, выползших на поверхность земли, и относит в безопасное место. Большинство активистов фронта сидит за поджоги, телефонный терроризм, кражи со взломом и тому подобные преступления.
Странные люди? Но раз они сидят в тюрьмах, а не в психушках, значит, они вполне дееспособные и вменяемые. Одно ясно: животные их интересуют весьма мало, несмотря на громкие декларации, тут важен метод, а не цель. Как, впрочем, и отечественным их последователям.
Я помню такого рода личности еще по "зеленой дружине" биофака: им нравилось браконьеров ловить, это весело, к тому же чувствуешь свою власть (ну прямо Плюмбум из известного фильма "Плюмбум, или опасная игра"); на саму же природу им было плевать. Как выразилась одна моя подруга-биолог, между подобного рода деятелями и истинными защитниками природы такая же разница, как между академиком Сахаровым и Новодворской. Я с ней не совсем согласна: я очень уважаю Валерию Ильиничну за ее убеждения, и ее радикальные действия еще никому, кроме нее самой, вреда не принесли.
Наши же активисты Фронта освобождения животных кажутся мне какими-то мелкотравчатыми по сравнению с западными: нападают они почему-то только там, где охраны практически нет. Разве есть деньги на достойную охрану у научных учреждений? Откуда, если и доктора наук получают зарплату меньшую, чем полагается охраннику. Да и в Московском зоопарке с безопасностью дело обстоит плохо по той же причине: денег нет (хотя, если бы не ставить в центре парка скульптуру Церетели, денег на лучшую жизнь для зверей и их охрану было бы больше).
Вот совсем недавно какой-то посетитель, вероятно, вдохновленный подвигами взломщиков вивариев, вдруг залез за ограду вольера, где содержатся американские ошейниковые пекари, выхватил оттуда новорожденную малышку и был таков. Поросенка у него забрали не сторожа, а возмущенные посетители. В свое оправдание молодой человек сказал, что он хотел выпустить свинку на свободу…
А вот офисы управления по борьбе с наркотиками наши "освободители" почему-то взламывать или поджигать не стали, хотя именно инспекторов этого ведомства действительно можно назвать садистами - кто же еще может арестовывать ветеринаров прямо во время операции только за то, что они выполняют свой профессиональный долг, вводя своим четырехлапым пациентам наркоз? Но биться с правоохранительными органами - это ведь не крыс воровать.
Кстати, само слово "освободители" вызывает у меня ассоциации с "Крысоловом" (если кто не помнит, это рассказ Александра Грина). Освободителем в этой новелле называли гигантскую крысу: "Освободитель прибыл издалека. Его путь томителен, и его ждут в множестве городов. Сегодня ночью все должно быть окончено. Если ничто не угрожает Освободителю, Крысолов мертв, и мы увидим его пустые глаза!". Но нашелся все-таки крысолов, который с Освободителем справился.
Плохо то, что в глазах общественного мнения активисты Фронта освобождения животных могут дискредитировать саму идею, так что тем, кто по должности обязан защищать братьев наших меньших или кто по велению сердца это делает, стоит от этих деятелей отмежеваться.
И еще одно. Наша доблестная милиция не желает связываться с такими "мелкими" правонарушениями: "Что у вас пропало? Четыре вороны? А может, они сами улетели? А сколько они стоят?". Но любая кража, даже с самыми лучшими намерениями, есть кража, и правоохранительные органы обязаны действовать. Безнаказанность развращает, в следующий раз, не дай бог, "освободители" действительно выпустят из клеток тигров или чумных крыс.
Фронт организован по типу многих революционных и террористических организаций, состоит из мобильных ячеек, члены которых соблюдают все правила конспирации. У них есть свой легальный сайт в интернете. Активисты фронта охотно идут на контакт с журналистами, правда, тщательно скрывая свое лицо, так что при желании их можно было бы легко вычислить и найти, но их никто не ищет. Не дорого ли обойдется обществу такая терпимость? Ведь и действия Шамиля Басаева в Буденновске когда-то оправдывали, называли его Робин Гудом и борцом за справедливость, не сознавая масштабы опасности. Террорист все равно террорист, независимо от его идейной подкладки, и он, как и вор, должен сидеть в тюрьме.
…Последнее сообщение о деятельности Фронта: в тихой, мирной и законопослушной Швеции совершен поджог на звероферме, полностью сгорело два здания, приблизительный ущерб - 4-5 миллионов крон.
"Химия и жизнь", январь 2005 г.
Как орудуют "зоозащитники с топорами" в Москве
|
ЦЕНТР ПРАВОВОЙ ЗООЗАЩИТЫ 
